Сайт болельщиков ПФК "Спартак-Нальчик"

Бразильский защитник Антонио Феррейра прожил в России шесть лет. Он забивал победный гол «Спартаку», танцевал лезгинку, мечтал о российском гражданстве, здоровался с Кадыровым по-чеченски, читал рэп про «Терек» и вел самый откровенный твиттер РФПЛ. 

 – Почему вы написали тот твит Василию Уткину?

– На двадцатой минуте матча с «Анжи» я сфолил на Траоре, чтобы не получилось опасного момента у наших ворот, мне показали желтую карточку и я стал очень нервничать – потому что карточка была для меня четвертой и я пропускал игру с «Мордовией» через неделю. Если бы я тогда не сфолил, Траоре бы забил, и «Анжи» бы повел в счете, а так – через десять минут забили мы и в итоге победили. Вечером я смотрел обзор тура на «НТВ-Плюс», и комментатор искренне удивлялся, почему я так эмоционально отреагировал на справедливую карточку за фол. Вот я и написал в твиттере, что переживал не из-за самой карточки, а из-за того, что получил дисквалификацию на следующий тур.

– Ваш уход из «Терека» – решение Рахимова?

– Да. Как о тренере я о нем ничего плохого сказать не могу, он силен, но человек он нечестный. У меня были прекрасные отношения с игроками – и российскими, и африканцами, и южноамериканцами, – с болельщиками, с президентом, я отыграл в «Тереке» пять лет, но из-за Рахимова мне пришлось уйти. Получилось так: весной 2014-го я травмировался, и после того, как вернулся, не получил от Рахимова ни одного шанса заиграть. Я не понимаю, почему он так со мной поступил. Я много и профессионально тренировался, но он много месяцев подряд не выпускал меня на поле и ничего не объяснял.

– Как проявилась его нечестность?

– В конце 2014-го я спросил его: «Рашид, есть у меня шансы в следующем году? Стоит мне оставаться?» Он ответил: «Не знаю». Как главный тренер может не знать про своего же футболиста? Только 31 декабря, во время отпуска в Бразилии, я узнал, что не вернусь в «Терек», что со мной не продлевают контракт. Для меня Рахимов – очень плохой человек.

– Вы хотели получить российский паспорт. Почему не вышло?

– По тогдашним законам мне пришлось бы отказаться от бразильского паспорта. Узнав об этом, я чуть-чуть испугался. Но сегодня, если бы я мог вернуться, я бы сделал российский паспорт. Законы изменились, поэтому Гильерме, Марио Фернандесу и Жоаозиньо оказалось проще принять российское гражданство.

– Вы ведь и до 2015 года могли уйти из «Терека»?

– Да, зимой 2012-го меня вроде хотел «Мюнхен-1860», но клубы не договорились, а через год я стал свободным агентом и собрался в «Крылья Советов», но в итоге мне позвонили из «Терека» и предложили продлить контракт. Вскоре после ухода из «Терека» я попал в Казахстан, в «Иртыш», но продержался там только шесть месяцев. Это неудачный момент в моей карьере. Павлодар – хороший город, но там были проблемы с деньгами (в России я столкнулся с этим только однажды, в Нальчике, но и там все быстро решили), а главное – из-за синтетического поля у меня было много травм. Мне пришлось уехать.

– Сейчас-то у вас все в порядке?

– С мая играю за «Фигейренсе» в нашей второй лиге. Последние два месяца пропустил из-за травмы ноги, но сейчас уже вернулся, вчера попал в заявку на матч с «Параной». Кстати, в центре защиты со мной выходит Леандро Алмейда. Он четыре года играл за киевское «Динамо», но сейчас редко вспоминает то время – признавался только, что немного говорит по-русски. А вот я часто вспоминаю шесть лет в России. В июле мы играли в Минас-Жераисе, и перед игрой я позвонил Адилсону, с которым несколько лет провел в «Тереке» – сейчас он в «Атлетико Минейро». Он подъехал в нашу гостиницу, и мы встретились как братья после разлуки. Мы постоянно переписываемся в WhatsApp, у нас есть там свой чат – Маурисио, Аилтон, Кану, Пирис. Вспоминаем нашу базу в Кисловодске и Грозный – он еще только отстраивался, когда я приехал, но с каждым годом становился все красивее и красивее.

– В ноябре прошлого года вы набросились на судью в матче за «Гуарани». Судья продажная, что ли?

– Да нет, понимаете, это был финал чемпионата, я не трогал соперника, но он сделал вид как будто я ударил его локтем. И мне сразу показали красную карточку! Когда я увидел ее, я несколько секунд не мог себя контролировать. Страсть, эмоции… Я вспылил, толкнул судью и после этого меня дисквалифицировали на шесть месяцев. Я не мог играть, только тренировался с командой «Мирассол» – это был очень тяжелый период для меня и моей семьи, ведь я не зарабатывал и вся моя карьера была под угрозой. Хорошо, что после дисквалификации я подписал контракт с большой командой. Два месяца назад я играл с «Фигейренсе» против «Америки», и нам попался как раз тот судья – Маркос Матеус Перейра. Я извинился перед ним, объяснил, что у меня была вспышка гнева и я не специально его толкнул. Мы пожали руки как мужики и пошли на поле.

– В России вам хотелось толкнуть кого-то из судей?

– Не-не, за пятнадцать лет профессиональной карьеры со мной такое случилось первый раз. Первый и последний.

- Полузащитник сборной Беларуси Ренан Брессан рассказывал мне: «Папа работал на мебельной фабрике – с тех пор, как мне исполнилось два года, отец всегда брал меня туда, а, когда я чуть подрос, стал помогать ему в работе». Как сложилось ваше детство? 

– Нам вообще-то тяжело жилось. Чтобы двум моим сестрам было что покушать на ужин, я помогал родителям и еще в школе начал работать – продавал на пляже сэндвичи и напитки. Но это не такая тяжелая работа, особенно для молодого. Район Рио-де-Жанейро, в котором я рос, считался очень спокойным, это сейчас он, наоборот, стал опасным. В детстве я до позднего вечера играл в футбол на улице, ничего не опасаясь, и занимался этим до четырнадцати лет – только потом попал в профессиональный клуб. Мечтал быть нападающим, но тренер посмотрел на меня сурово и приказал: «Нет, ты будешь защитником».

– Ваша реакция?

– Сначала я очень расстроился, но после первых тренировок смирился. У меня тогда была проблема поважнее – мне не в чем было играть, и пришлось просить у старших игроков: «Дайте бутсы, пожалуйста». Бутсы были дорогие, у меня не было на них денег, но ветераны мне не отказали – дали. С тех пор я вот уже двадцать лет играю в обороне. Именно защитником я в шестнадцать лет попал в команду «Кабофриенсе» из курортного городка Кабо-Фрио. Нас тогда недолго тренировал Сократес. Знаете его? Это великий футболист, был капитаном на двух чемпионатах мира. Жаль, я тогда совсем пацаном был и стеснялся к нему подойти.

– Как получилось, что вы из пригорода Рио-де-Жанейро переехали в Юрмалу?

– В Бразилии есть знаменитый юниорский турнир, открытый Кубок Сан-Паулу, куда каждый год приезжают сотни скаутов со всего мира. Я хорошо сыграл на этом турнире в 2005 году, и агент сказал мне, что есть вариант переехать в Латвию – в клуб бизнесмена Башарина. Я не испугался, наоборот – ответил: «Давай-давай. Хочу туда, а потом в Россию». Слава богу, что у меня так и получилось. (Кстати, Эдер из «Крисьюмы» забил почти больше всех на том Кубке Сан-Паулу и улетел в «Эмполи» – сейчас он в «Интере» и сборной Италии).

– С чего началась ваша жизнь в Латвии?

– Для начала я должен был пройти просмотр на сборе в Германии. Я потренировался две недели, узнал, что подхожу, и вернулся в Бразилию – оформлять документы. Потом снова прилетел в Германию и подписал контракт. Со мной был еще один бразилец, Джованни Суарес, с которым мы в первый год жили в одной квартире, и никто из нас не говорил ни по-английски, ни по-русски. Нас выручили аргентинцы Федерико Кампора и Кристиан Торрес, они перешли в «Юрмалу» на год раньше и хорошо ориентировались в Латвии – Торрес до сих пор там играет и недавно даже дебютировал в латвийской сборной.

- Чем вы вместе занимались?

– Кампора с Торресом возили меня, например, на Рижское взморье, но после того, к чему я привык в Рио, вода показалась мне очень-очень-очень холодной. Два-три раза искупался и мне хватило. В «Юрмале» я провел два года (потом Зелькявичюс позвал меня в Лиепаю) и все это время у меня была маленькая зарплата, но я все равно старался особо не тратиться, откладывал и в итоге купил себе на те деньги дом в Рио-де-Жанейро. Правда, не в центре города.

- Ваш партнер по нальчикскому «Спартаку» Рикардо Байано рассказывал мне: «В Нальчике часто происходили вооруженные конфликты. На моих глазах расстреляли человека. Я пошел на тренировку и в трехстах метрах от дома увидел, как началась стрельба по какому-то бандиту. Подумал: боже мой, хорошо, что жена дома осталась». Как вам жилось в Нальчике после Юрмалы и Лиепаи?

– Да прекрасно. Особенно после первых трех-четырех месяцев, когда я заговорил по-русски. Со мной была жена, мы каждый день гуляли по городу (в центре меня все узнавали – это было приятно), ужинали в ресторанах и даже поднимались на Эльбрус – там очень красиво, но, опять же, холодновато. Я вообще очень уважаю «Спартак» Нальчик – благодаря этому клубу я закрепился в чемпионате России. Очень жаль, что клуб вылетел в ПФЛ. Сколько друзей я там встретил! Кисенкова, Машукова и Ятченко, с которым мы потом перешли в «Терек», я называл Братьями… Еще Гогита Гогуа – прекрасный друг, суперский футболист. Я называл его Дурак, потому что он crazy. Миодраг Джудович для меня был Мой Капитан, тренер Красножан – Папа. Он доверился мне, дал мне шанс. Я был бы рад остаться в Нальчике, но провел там за сезон всего тринадцать игр, хотел играть больше, и мной как раз заинтересовался «Терек» – тоже хороший клуб.

– Кого вы называли Папой в «Тереке»?

– Браку. Эктора Бракамонте. Для всех бразильцев «Терека» – меня, Маурисио, Родриго Тиуи – он был боссом. Даже после его ухода из «Терека» я во время отпуска приезжал к нему в Буэнос-Айрес на несколько дней.

- Как вам тренеры «Терека», которые были до Рахимова?

– Байдачный – приятный человек, у меня с ним не было проблем, но он очень эмоциональный. Орал на нас после плохих игр, зато на следующий день приходил на тренировку спокойный и говорил: «Работаем дальше». Потом появился Руд Гуллит, но он не подошел «Тереку» идейно. И клубу, и вообще России не подходили его взгляды на футбол. Мой самый любимый тренер – Черчесов. Жесткий мужик, интеллектуальный тренер – именно у него я провел свой лучший сезон. Вскоре после его назначения я забил свой первый гол в чемпионате России. Идеальная неделя тогда получилась – в Бразилии у меня родилась дочка Морена, а перед домашней игрой с «Амкаром» Черчесов показал мне видео, как в штрафной действует Карим Бензема: «Приглядись, он стоит у дальней штанги – туда чаще всего отскакивает мяч после углового». Я пригляделся и забил победный гол.

– В следующем году вы забили победный гол «Спартаку» – на 91-й минуте. Как вас наградили?

– А-а-а, помню. После гола и победы я думал, что Кадыров подарит мне машину, но – не подарил.

– Расстроились?

– Не-не, главное, что команда выиграла. Нет, правда, если бы мне подарили машину – это было прекрасно, но то, что мы тогда поднялись на первое место – тоже неплохо.

– За что Кадыров подарил вам серьги с бриллиантами?

– За день до матча со «Спартаком» в августе 2010-го он мне сказал: «Если хорошо сыграешь и не дашь забить Веллитону, подарю тебе сережки». Я ответил: «Хорошо». Перед той игрой Веллитон забил шесть мячей в двух матчах – два хет-трика подряд! – но я его закрыл, нам он не забил, и мы обыграли «Спартак» 2:0. Сережки от Кадырова до сих пор со мной. Других подарков он мне не делал, хе-хе.

– Но премиальные-то удваивал?

– Бывало, что и утраивал. Это случалось после побед над московскими командами. В раздевалке нам объявляли, что повышают премиальные, а выплачивали их через два-три дня. Да вообще Кадыров – офигенный человек. Когда в 2013 году у нас была неудачная серия и не могли выиграть в первых десяти турах, он постоянно приезжал на тренировки, утешал нас, подбадривал: «Давай-давай. Я верю в вас». В итоге после десяти игр без побед мы обыграли дома ЦСКА. К сожалению, когда я уходил из «Терека», мне не удалось с ним попрощаться. 

– В 2014-м вы сказали про Веллитона: «Его сгубило окружение. Сам по себе он парень отличный: честный, отзывчивый, дружелюбный. Только уж больно доверчивый. Так называемые друзья пользовались этим. Веллитон закрывал на это глаза, но тусовка сильно сказывалась на нем и больно била по карьере».

– Да, он мне как брат, поэтому я переживал за него. После успешного периода в России ему было трудно, у него были проблемы в Бразилии, но потом он уехал в Турцию, много там забивал и сейчас заключил хороший контракт в Эмиратах.

– Что за проблемы были в «Тереке» у Жонатана Лежара? Он приезжал игроком сборной Бельгии, но за два с половиной года забил только один раз.

– Он добрый парень, но в голове у него как будто ничего нет. Приехал в Россию, получил хороший контракт с высокой зарплатой и забыл про футбол. Так нельзя. Когда тебе платят много денег, надо очень-очень стараться на поле – хотя бы для того, чтобы получать еще больше денег. А он так не думал. Он нормально тренировался, но много пропустил из-за травм – может, это тоже ему мешало, но я думаю, что, если бы он захотел, он мог выступить в России намного удачнее.

– Самую серьезную травму Лежар получил, протаранив магазин на заправке в бельгийском Тонгерене. Когда вам было больнее всего в России?

– Если не брать обычные травмы ног, то, наверно, случай в Казани, когда мы столкнулись головами с Ризваном Уциевым, и меня увезли в госпиталь. Тот случай я запомню на всю жизнь, потому что у меня остался шрам на голове. На каждый матч я выхожу как на войну, так что тот шрам считаю боевой раной. Чем-то вроде трофея.

Автор: Денис Романцов, sports.ru

Фото: fc-akhmat.ru; Gettyimages.ru/Dmitry Korotayev/Epsilon; РИА Новости/Саид Царнаев, Сергей Пивоваров, Максим Богодвид